Тарасов А.Н. Психология лжи

Тарасов А.Н. Психология лжи

В современных условиях социально-психологическое исследование организаций, в том числе ложной корпоративной информации стало одним из приоритетных научных направле­ний. Об этом, в частности, свидетельствует включение в Трудо­вой кодекс Российской Федерации положений, непосредственно относящихся к предмету нашего исследования¹. В психологичес­кой литературе имеется достаточное количество работ с разных сторон освещающих психологические проблемы лжи и обмана, однако социально-психологическая феноменология ложной ин­формации в организации ни в одной из них специально не иссле­довалась.

Вместе с тем, хорошо известно, что коммуникативные процессы в любой организации многомерны и проявляются в различных феноменах достоверной и ложной информации. Однако, несмотря на многообразность феноменологической картины лжи в коммуникативных процессах и негативные пос­ледствия обмана в деятельности организации, поставленная нами проблема исследована в целом явно недостаточно. Предс­тавляется необходимым провести соответствующую концепту­альную и терминологическую упорядоченность социально-психологических феноменов ложной информации в организации по следующим причинам: 1) сложность, неоднозначность и про­тиворечивость феноменов ложной информации; 2) включен­ность феноменологии лжи в более широкие коммуникативные проявления всего контекста корпоративного общения, так как феномены ложной информации возникают в процессе деятель­ности персонала в организации, взаимосвязаны с другими коммуникативными феноменами и оказывают на них значитель­ное влияние.

Актуальность темы исследования определяется также функционированием ложной информации как конвенциальной, социально одобряемой конструкции, существованием организа­ционных систем, принципиально допускающих использование ложной информации (военное дело, разведка и психологические

‘ В статье 81 Трудового кодекса РФ называются случаи расторжения трудового договора работодателем, в том числе: пункт 6 в: разглашение охраняемой законом тайны (государственной, коммерческой, служебной и иной), ставшей известной работнику в связи с исполнением им трудовых обязанностей); пункт 7: совершение виновных действий работником, непосредственно обслуживающим денежные или товарные ценности, если эти действия дают основание для утраты доверия к нему со стороны работодателя; пункт 11: предоставление работником работодателю подложных документов или заведомо ложных сведений при заключении трудового договора, операции, антитеррористическая деятельность, спорт, между­народные отношения, бизнес, промышленный шпионаж, полити­ческая борьба, «грязные» политические технологии, «черный» РК и другие). Несомненно, что все это представляет реальную опас­ность для общества и государства, способствует усилению дест­руктивных процессов в организациях разного типа, в российских компаниях, а, значит, настоятельно требует научного решения теоретических и прикладных проблем социально-психологичес­кой феноменологии ложной информации.

Следует также отметить несоответствие уровня теорети­ческой и методической разработанности феноменологии лож­ной информации в организации современной социально-психо­логической теории, и, как следствие, невозможность научно объ­яснить обострение противоречий между потребностями персо­нала организации в расширении обмена информацией и необхо­димостью сохранения отдельных регламентированных ограни­чений на ее распространение в форме государственной, воен­ной, служебной и коммерческой тайны.

При подготовке книги использованы работы Б. Спинозы, Г. Гегеля, И. Канта, В.С. Соловьева, Э. Гуссерля, М. Хайдеггера и других авторов, сформулировавших основные подходы фено­менологии истины и лжи. Теоретические основания исследова­ния социально-психологических проблем организационного об­щения содержатся в работах Л.С. Выготского, А.Н. Леонтьева, А.Р. Лурия, С.Л. Рубинштейна, а также Г.М. Андреевой, А.Я. Анцу-пова, Э. Аронсона, В.А. Богданова, В.В. Знакова, Б.Ф. Ломова, П. Мицича, П. Экмана и других авторов.

Впервые в рамках нового направления в социальной пси­хологии на основе анализа научной литературы и обширного эмпирического материала в монографии теоретически исследо­ваны социально-психологические феномены ложной информа­ции в организации, закономерности их возникновения и функци­онирования, влияние на развитие персонала и организации в целом. В монографии предлагается также новое решение фун­даментальных проблем социальной психологии: теоретическое обоснование генезиса, структуры, типологии, признаков, крите­риев, свойств и функций феноменов ложной информации в орга­низации; разработанная в монографии концептуальная структу­ра феномена ложной информации как системного объекта обес­печивает развитие структурных феноменологических представ­лений, выяснение сущности социально-психологической связи между феноменами ложной и достоверной информации в орга­низации.

Впервые в отечественной психологии теоретически обос­нована феноменологическая редукция как метод исследования ложной информации, предполагающий процедуру установления прямой и очевидной связи между явлением и сущностью иска­женной информации; данный подход позволяет разработать ме­тоды устойчивой верификации феноменов ложной корпоратив­ной информации, так как в организации всегда существует отк­рытая возможность, открытый горизонт утраты несомненности предъявляемой информации; в диссертации показано, что точ­ность и достоверность информации в организации можно повы­сить, применив феноменологическую редукцию, возвращение к исходным первопорядковым психологическим составляющим феномена лжи.

В монографии представлены новые психодиагностические методики исследования феноменов ложной информации и уста­новок на ложь в общении, позволяющие создавать феноменоло­гический профиль личности, разрабатывать прогнозные матри­цы совместного проявления феноменов ложной информации в различных профессиональных и возрастных группах, рассчиты­вать индивидуальные и групповые коэффициенты установок на честность и ложь персонала организации. Впервые теоретичес­ки и эмпирически исследована ключевая социально-психологи­ческая проблема феноменологии информационной безопаснос­ти организации, заключающаяся в усилении тенденции предна­меренного разглашения коммерческой тайны и деструкции лоя­льности персонала российских компаний.

Представленные в работе материалы используются при проведении профессионального психологического отбора в орг­анизациях разного типа с 1985 года по настоящее время, в том числе в период работы автора руководителем специальных ко­миссий психологического отбора, а также директором по персо­налу и начальником отдела кадров российских компаний и представительств иностранных фирм. Разработанные автором психодиагностические методики и управленческие технологии применялись специалистами по работе с персоналом, сотрудни­ками служб безопасности российских компаний для формирова­ния коллективов структурных подразделений, вновь создавае­мых филиалов и дочерних компаний, при разработке социально-психологических и специальных мероприятий по обеспечению информационной безопасности, развитию корпоративной культуры.

 

ГЛАВА 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ПСИХОЛОГИИ ЛЖИ

1.1. Проблема лжи в научной психологии

Понятие социально-психологической феноменологии лож­ной информации. В монографии на основе феноменологическо­го анализа ложной информации конкретизируется методологичес­кое положение о том, что социально-психологическая сущность не лежит на поверхности явлений общения. Более того, отдель­ные феномены общения, а, следовательно, и феномены ложной информации, взятые без достаточно полного учета их связи с другими и с общей ситуацией общения в организации, могут со­здавать ошибочное представление о сущности намерений ком­муникатора и блокировать процесс верификации лжи реципиен­том.

Понятие «феномен» в научной традиции определяется как явление, постигаемое в чувственном опыте, внешние свойства и отношения предмета, раскрывающие его сущность; именно че­рез явление мы познаем вещь, узнаем о ее существовании. В процессе исследования ложной информации различные элемен­ты феномена лжи, разные стороны его структурных отношений имеют неодинаковое значение в его развитии. Одни из них выс­тупают в роли внутренней определяющей основы — сущности, другие составляют внешнюю сторону предмета — явление. Напом­ним также, что В.И. Даль объясняет «явленье» через глагол «явить», то есть «показывать, делать явным, ставить на вид; обнаружи­вать; изъявлять, проявлять, выявлять; предъявлять, представ­лять».

В связи с тем, что сущность никогда не лежит на поверхнос­ти явления, и познать ее можно, лишь вскрыв объективную взаи­мосвязь сущности и явления, подчеркнем главную сторону этой взаимосвязи, которая, как известно, состоит в том, что сущность является, явление существенно. Поскольку сущность лжи скры­та за ее внешними проявлениями — феноменами — то одним из путей ее познания выступает изучение явлений ложной инфор­мации.

Следовательно, понятие феномена ложной информации, на наш взгляд, необходимо формулировать как явление интенционально искаженной или скрываемой истины, явление, обуслов­ленное непосредственной эмпирической данностью коммуника­тивных актов в их внешне эксплицированных проявлениях, фе­номенах общения. В процессе актуализации коммуникатором средств общения происходит их объективация, в результате ко­торой феномен ложной информации как составная часть комму­никативного акта детерминирует организационное поведение, конституирует коммуникативную систему организации.

Таким образом, социально-психологическую феноменоло­гию ложной информации, по нашему мнению, следует понимать, как новое направление социальной психологии, изучающее за­кономерности возникновения, изменения, развития, функциони­рования, специфики проявления и взаимосвязи феноменов лож­ной информации; говоря языком Гегеля, предмет данного направ­ления социальной психологии — «являющееся знание» о ложной информации в организации.

Данное понятие социально-психологической феноменологии ложной информации определяет и другую теоретически и экспе­риментально обоснованную в монографии дефиницию — фено­менологический статус личности, под которым понимается си­стемное состояние комплекса феноменов ложной информации, взаимосвязанных с установками на ложь в общении. Феномено­логический статус личности определяется индивидуально обус­ловленными предпосылками в предъявлении и восприятии фе­номенов ложной информации при актуализации конкретных средств общения.

Разработанный в третьей главе монографии феноменоло­гический профиль личности позволяет наглядно представить феноменологический статус, а также специфический для данной личности коммуникативный стиль предъявления ложной инфор­мации партнеру по общению.

Социально-психологическая феноменология ложной инфор­мации предполагает также исследование установок на ложь в общении, связанных положительной корреляцией с феномено­логическим статусом личности. В теоретическом отношении дан­ная зависимость имеет значение при морфологическом анализе феноменов ложной информации в организации. Комплексное применение феноменологического профиля и установок на ложь в общении позволяет системно интерпретировать феноменоло­гический статус личности и соответствующие социально-психо­логические установки.

В научной литературе имеется достаточное количество ра­бот с разных сторон, освещающих психологические проблемы лжи и обмана, однако проблема социально-психологической фено­менологии ложной информации в организации ни в одной из них специально не решалась.

Признание в качестве фундаментального исследования по­лучила работа П. Экмана «Психология лжи». Пол Экман опреде­ляет «ложь или обман, как действие, которым один человек вво­дит в заблуждение другого, делая это умышленно, без предвари­тельного уведомления о своих целях и без отчетливо выражен­ной со стороны жертвы просьбы не раскрывать правды». Очевид­но, что содержательно П. Экман не говорит ничего нового по срав­нению с приведенными в параграфе 1.2 высказываниями Б. Спи­нозы, И. Канта, Г. Гегеля, В. Соловьева. Возможно, П. Экман и не ставил такой задачи перед собой. Однако проникновение в суть психологических феноменов лжи в работе П. Экмана вызывает искреннее уважение.

П. Экман выделяет две основные формы лжи: умолчание (тайна) и искажение (ложь). Многие психологи считают, что та­кое различие имеет важное моральное значение, и утверждают, что у «лжи существует явная негативная презумпция, в то время как у тайны она может отсутствовать»; известны также понятия «святая ложь», «ложь во спасение» и аналогичные. Они несут в себе четко выраженную положительную нравственную оценку.

Феноменология лжи неизбежно включает в себя эмоциональ­ный компонент. Чем сильнее чувство, тем больше вероятность, что какие-то его признаки могут проявиться, несмотря на все по­пытки скрыть это. Одним из способов сокрытия переживаемых чувств, не испытываемых на самом деле, является имитация эмоций. Фальшивая эмоция — самая лучшая маска для лжеца. И чаще всего для фальсификации нежелательных эмоций лжецы выбирают улыбку.

П. Экман детально анализирует и другие разновидности лжи кроме умолчания и искажения: сообщение правды в виде обма­на, например, говорить правду таким образом, чтобы в это нельзя было поверить; полуправда — в этом случае правда говорится не полностью, не договаривается; недосказанность или уход от разговора на волнующую тему; сбивающая с толку увертка.

‘ Однако чаще всего люди лгут из безнравственных побуждений. При этом достаточно часто используется умолчание как форма лжи. П. Экман называет следующие причины, по которым обманывающий предпочитает умолчание: умолчание более выгодно; смолчать обычно легче, чем явно обмануть, так как для этого ничего не надо делать, в то время как при искажении без хорошо разработанной «легенды» всегда есть шанс ока­заться уличенным; умолчание менее предосудительно, чем прямое иска­жение; умолчание пассивно, а не активно; умолчание всегда легче оп­равдать в случае раскрытия правды.

Основное место в «Психологии лжи» П. Экман уделяет про­блемам верификации словесных, голосовых, мимических и дру­гих феноменов лжи, подчеркивая отсутствие признаков обмана в чистом виде. Прежде всего, П. Экман объясняет, почему лжецы склонны особенно тщательно подбирать слова: большинство людей прислушиваются именно к словам; это наиболее разнооб­разный и богатый способ общения; словами обмануть легче все­го; за слова скорее придется отвечать, чем за тон, выражение лица или телодвижения. Среди признаков словесного обмана П. Экман называет неосторожные высказывания, языковая оговор­ка; тирады, уклончивые ответы или увертки.

Голос, как психологический феномен лжи, представляет, по мнению П. Экмана, особый интерес. Однако, подчеркивает П. Экман, не следует всякое проявление эмоций в голосе интер­претировать как свидетельство обмана. «Ни один признак

Специальный параграф П. Экман посвятил невербальному поведению в структуре феномена ложной информации, то есть пластике.

Особое внимание П. Экман уделяет проблемам верифика­ции ложной информации по мимическим признакам. «Лицо явля­ется весьма ценным источником информации для верификато­ра, ибо оно может и лгать, и говорить правду, и делать то и другое одновременно» .

Феноменологически точно описывая проявления признаков обмана на лице П. Экман точно указывает на роль волевой регу­ляции и научения, воспитания в детерминации феноменов лож­ной информации². «Большинство людей прекрасно используют подобного рода, возникающее при интерпретации верификатором потенци­альных признаков обмана, называют ошибкой Отелло». Кроме того, при интерпретации изменений голоса подстерегает верификатора и ошибка игнорирования индивидуальных различий в эмоциональном поведении. В голосе не может быть признаков обмана как таковых, а возможны толь­ко признаки отрицательных эмоций. Как голосовые признаки эмоций, на­пример высота голоса, не всегда отмечают ложь, так и отсутствие их не всегда доказывает правдивость.

Наряду с мимическими, считает П. Экман достаточно инфор­мативны признаки обмана, обусловленные вегетативной нервной системой ‘.

П. Экман полагает, что основными задачами верификатора являются следующие: замечать ложь, не принимать правду за ложь и, самое главное, отчетливо понимать, когда ни то ни дру­гое определить невозможно.

Известный российский исследователь психологии понима­ния правды В.В. Знаков, отмечая «глубокий и чрезвычайно инте­ресный психологический анализ лжи», предпринятый П. Экманом, пишет: «Вместе с тем вызывает удивление тот факт, что в отличие от других исследователей (Вок, 1979; Норрег, Ве11, 1984; ЗгиЫез, 1988), Экман не отличает ложь от обмана, а употребляет эти поня­тия как синонимы…». В. В. Знаков полагает, что

‘ Вегетативная нервная система (ВНС) также производит в организме определенные изменения, заметные в случае возникновения эмоций:

изменения частоты и глубины дыхания, частоты сглатывания, интенсив­ности потоотделения. Эти изменения, сопровождающие возникновение эмоций, происходят непроизвольно, их очень трудно подавить, и по этой причине они являются вполне надежными признаками обмана. Если лжец испытывает страх, гнев, возбуждение, огорчение, вину или стыд, это час­то сопровождается учащением дыхания, вздыманием грудной клетки, частым сглатыванием, запахом пота или выступающей испариной.

«Несмотря на преклонение перед высоким уровнем профессионализма американского коллеги, мне трудно согласиться с суждением о том, что жульничество и утаивание информации являются ложью. Ложь всегда основана на вербальном или невербальном намеренно неистинном, лжи­вом утверждении, однако при жульничестве (например, списывании на экзамене) или умолчании (в частности, утаивании от партнера сведений, важных для совместного бизнеса) субъект может ничего не утверждать. Если согласиться с точкой зрения американского психолога, то лживость оказывается противоположна не правдивости, а более обобщенному ка­честву личности — честности. Однако честность основывается не только на правдивости субъекта, но и на совокупности других правил поведения («кодексе чести»), которыми он руководствуется при совершении конкрет­ных поступков. Предельно заостряя проблему, можно сказать, что если киллер получил заказ и добросовестно выполнил его, то по отношению к заказчику он поступил честно», необходимо точно определить признаки сходства и различия не­правды, лжи и обмана: «В психологии выделяется три таких при­знака: фактическая истинность / ложность утверждения; вера го­ворящего в истинность / ложность утверждения; наличие / отсут­ствие у говорящего намерения ввести в заблуждение слушаю­щего».

Неправда по В.В. Знакову проявляется в трех разновиднос­тях, а именно: «как вербальный эквивалент заблуждения», далее, «неправду можно обнаружить в различных формах иносказания (аллегории, иронии, шутке и т.п.)» и, наконец, «вранье» — «соци­альный и психологический феномен», представленный, по мне­нию В.В. Знакова, «в российском самосознании в значительно большей степени, чем у других народов».

Полагая, что «вранье принципиально отличается от лжи» В.В. Знаков указывает его отличительные признаки, которые не могут не вызвать у нас возражения. Анализ литературы и личное обще­ние с иностранцами приводят В.В. Знакова к выводу о том, что «вранье -типичное порождение русской культуры, отсутствующее в массовых проявлениях на Западе».

---